О том, как найти свой голос в театральном мире, переводить с пермского на литературный и делать спектакли «про правду», рассказала редакции «Прм.Собака.ru» основательница школы ораторского мастерства и актерского искусства Tak-To Da School Евгения Шаврова.
За год твой проект сильно вырос: несколько курсов, своя труппа, спектакли, перформансы на светских вечеринках, постоянные зрители. Как ощущаешь себя в этом?
Я чувствую, что давно пора было. У меня такое ощущение, что еще мало очень: то, что сейчас происходит, я как будто бы законсервировала еще много лет назад. События с ковидом тормозили — приходилось думать про деньги вместо творчества. А когда мы смогли полностью погрузиться в творческие вопросы, система начала развиваться. Те педагоги, которых я выбираю — всегда уникальные личности в Перми, актеры со стержнем и желанием что-то людям дать по-настоящему.
Учитывая количество желающих быть студентами Tak-To Da School, странно, почему так редко стартуют группы — раз в два-три месяца. Тебе не нужны деньги?
Ко мне приходили маркетологи, предлагали настроить воронки продаж и вот это вот все. Я понимала — да, сейчас заработаю денег, но это будет уже не Tak-To Da. Наш проект вообще про другое. Когда мы пробовали массовые продажи, люди приходили и требовали от себя результата сразу, не думая о том, что они тоже участники процесса. А у нас глубокая внутренняя работа над собой. Мы медленными шагами формируем доверие. Это происходило медленнее, чем у других театральных школ, которые круто и быстро стартовали. Мы тоже круто стартовали, но все же мы нишевые. Зато сейчас как театр и школа мы попадаем в глубокие вопросы, которые касаются каждого человека любого возраста. Наша актуальность — это не просто кич или тренд ради тренда.
Расскажи про пермский контекст — само название Tak-To Da очень локальное...
Мы здесь, в Перми, и у нас есть особенности речи — тут включается мое первое образование, лингвист. Это попытка работы переводчика с пермского на питерский, на литературную норму. Пермь — промышленный город, который всю историю стремится к культуре. Это как будто я сама — родилась на Самолетной, за окнами лог и гаражи, рабочие люди. А внутри себя я актриса-балерина, хочу танцами заниматься, театром, на фортепиано играть. Семья не могла себе это позволить, но было внутреннее стремление, которое создает энергию.
Мы, пермяки, грубоватые и нежные одновременно. У этого энергии больше, чем когда сразу же нежно. У нас есть сила, мощь и умение преодолевать трудности. Мы не зачерствели от бетона — мы от него оттолкнулись. При этом очень эмпатичные, чувствующие.
Как это отражается в постановках? Например, когда вы сделали из «Человека из Подольска» — «Телку из Закамска»? Что еще?
Это запрещенный прием, конечно. В профессиональном театре пришлось бы согласовывать такие эксперименты с автором. Но у нас учебный материал. Сама пьеса о том, что человек ездит из Подольска в Москву и ничего под своей дорогой не замечает. Это как мы — либо из центра в Закамск, либо из Закамска на Крохалевку. И есть среди нас те, кто ничего не видит. Я знаю многих, кто жалуется, что Пермь — серый город. И параллельно знаю людей, которые делают Пермь совсем не серой. Когда я после долгого отсутствия увидела нашу набережную — я плакала. И говорю: «Вот вам, держите, те, кто говорит, что Пермь серая. Что вы сделали, чтобы она не была серой? Посмотрите в окно — у нас солнце, у нас очень много всего. А иногда в каких-то развалинах можно найти то, что люди потом ищут в Риме».
Как ощущаешь себя в пермской театральной среде? Ты вообще считаешь себя частью театрального сообщества?
На все сто. Актеры говорят, что мы сделали много для образования обычных людей, для понимания актерской школы. Недавно вышел спектакль, который мы сами писали, и он получился драматургически достойным. Главное — понимать, куда ты идешь. Если хочешь на мюзикл — понятно куда, на оперу — понятно, на балет — тоже. А к нам приходят увидеть людей из других профессий и офигеть от того, как искренне они передают текст, какие глубокие истории проживают. Мы, кажется, единственные, кто полностью занимается правдой. У нас нет плана, что ставить — мы ставим только то, что хотим. Работаем для себя, осознаем актуальность внутри группы. От этого появляется особая энергия. Нам не обязательно становиться конвейером — нам повезло. Хотя, везение ли? Это труд, конечно.
Когда ты заметила, что ваши учебные спектакли стали востребованы у «внешнего» зрителя?
Это произошло странно. Был у нас один спектакль-баловство — «Восемь женщин». И потом я наблюдаю, как люди приходят, приходят, приходят. Говорят: «Мы были на прошлом вашем спектакле», или «Мы вас в музее видели», «Мы были на вашем перформансе». Сначала приходили друзья. А потом появилась профессиональная критика — это особенно радует. Приходит критик, оценивает работу наших актеров как профессионалов.
Ты не переживаешь из-за критики?
А как она может меня ранить? Когда я работала в Театре-Театре — да, могло задеть, потому что сама была в подвешенном состоянии. А сейчас мы настолько уверены в своей правде, потому что мы про нас, мы про то, как есть. Нравится вам, не нравится — ну такая жизнь.
Какие планы на год, сезон?
Апрель, май, июнь — несколько спектаклей на разных площадках города. Будет и драма, и комедия. Хочется много весны в этом, воздуха. Знаешь, такой весны, когда цветы распускаются, и тебя чуть-чуть сносит от гормонов. Тебе вроде на работу, на завод собираться, а ты ходишь на курсы актерского и подглядываешь за балеринами. Думаешь: «Вот подниму ножку, и как она...». Это наша мечта, наша легкость и наша сила.
Летом будут интенсивы — короткие курсы на две недели или месяц, будем ставить перформансы. Разные педагоги приедут, не только пермские. И, конечно, мы планируем продолжать проводить наши поэтические вечера.
Текст: Людмила Рычина
Фото: Екатерина Фотина, Дарья Чеклецова
Стиль: Анастасия Толкач
Макияж и прическа: Айнур Абдуллаева
Одежда: Studio ARTA
Информационный обзор редакции. 16+
Комментарии (0)