Кем нужно работать, чтобы попасть в 10% самых высокодоходных россиян? Сколько они получают? На что тратят? И чего ждут в будущем?

В вашем исследовании приняли участие те, кто входит в  10% самых богатых россиян. Кто они и сколько зарабатывают?

Корректнее сказать, что мы опрашивали не самых богатых, а наиболее высокодоходных россиян — это не одно и то же. Нашим главным критерием отбора были именно текущие доходы, а не накопленное богатство. Богатство у нас в стране распределено еще более неравномерно, чем доходы. 

При определении границы отбора мы опирались на данные статистики. Росстат публикует сведения о средних доходах верхнего дециля (10% россиян с наиболее высокими доходами). Именно эту цифру мы взяли за нижнюю границу нашей выборки. В результате в нашу выборку попали даже не все верхние 10%, а представители еще более малочисленной группы (3–4%) с доходами выше среднего уровня, характерного для верхнего дециля.

Где же проходит эта граница?

Если ориентироваться на данные Росстата, в 2024 году она составляла примерно 200 тысяч рублей на человека. То есть на семью с двумя детьми суммарный доход должен был составлять порядка 800 тысяч, на семью с одним ребенком — 600 тысяч, на одинокого человека без детей — те же 200 тысяч рублей в месяц.

Типичные доходы наших респондентов, как правило, не слишком отличаются от этих значений. Медианное значение подушевых доходов в выборке (то есть половина выборки имела доходы ниже, а половина — выше этого значения) составило 225 тысяч рублей в месяц на одного члена семьи. 

Важно уточнить, что мы не можем полностью полагаться на то, что говорят респонденты о своих доходах. Кто-то не хочет полностью раскрывать свой доход, а кто-то не может его корректно посчитать, ведь источников может быть несколько, а доходы от них могут быть нерегулярными. Но ориентир именно такой — наш «типичный» респондент имеет около 225 тысяч рублей в расчете на одного человека в домохозяйстве.

Чем нужно заниматься, чтобы получать такие деньги?

Эта группа очень разнородна. Преимущественно это жители крупных городов, что предсказуемо — Москвы, Петербурга, а также других городов-миллионников. 

Почти у всех (более 90% нашей выборки) есть высшее образование. Каждый пятый имеет также научную или бизнес-степень, что, на мой взгляд, является позитивным сигналом: наиболее высокодоходные россияне действительно вкладываются в свой человеческий капитал и, скорее всего, будут делать это и в отношении своих детей. 

Отрасли, где они заняты, очень разнообразны: есть и сфера IT, и промышленность, и строительство, и финансы, и торговля. Порядка трети нашей выборки занимается предпринимательством. 

В массовом сознании высокодоходные россияне зачастую представляются как рантье — люди, живущие с пассивных доходов от капитала. Но, исходя из результатов нашего исследования, мы видим другую картину. Доходы от капитала у наших собеседников действительно есть, и это характерно для большинства группы, но они дополняют, а не замещают трудовые доходы, которые вносят основной вклад в бюджеты.

Вы сказали, что у них не один источник дохода. Неужто даже эти люди работают на нескольких работах? 

Источник дохода — это не обязательно занятость. Это могут быть вклады, акции, доли в бизнесе. Практики совместительства в этой группе также есть, но это не доминирующая история. Чаще речь идет о том, что у людей есть как трудовые доходы (зарплата от работы в найме, доход от бизнеса), так и доходы от капитала. 

Насколько давно эти люди попали в группу обеспеченных? Их родители тоже хорошо зарабатывали?

Вопрос интересный, но, к сожалению, информацию о родителях собирать сложно, и эти данные всегда очень ограничены. В данном случае мы замеряли, как респондент сам оценивает достаток родительской семьи, в которой он вырос.

Но здесь у нас возникает интересный момент. Сначала мы спрашивали, как высокодоходные россияне оценивают сегодня свои собственные позиции в обществе по десятибалльной шкале, где 1 — это самое нижнее положение, а 10 — самое верхнее. Оказалось, что наши респонденты, которые объективно находятся на десятой позиции по доходам (что обеспечено выборкой исследования), не склонны себя туда помещать. Чаще всего они оценивают свое положение «выше среднего» — на 7-ю позицию, и лишь каждый десятый говорит о том, что находится на 10-й позиции. 

Схожая ситуация и с оценками достатка родительской семьи: только чуть более 10% говорят о том, что выросли в семьях, значительно обеспеченнее среднего. 

И все же, многие так отвечают, что жили в семье с доходом выше среднего?

Нет, сравнительно чаще они все же говорят о том, что семья находилась на среднем уровне. Получается, что большинство нашей выборки — высокодоходные россияне в первом поколении. 

При этом вы говорите, что сами эти люди себя богатыми не чувствуют?

Мы задавали вопросы о том, какие доходы им необходимы, чтобы жить нормально, и где, по их представлениям, проходит граница богатства. По ответам представителей нашей выборки получилось, что «нормальная» жизнь начинается для них от 250 тысяч в месяц на человека, а богатство — от 500 тысяч. При этом по их самооценкам, только четверть имеют доходы выше определенной ими самими «нормы».

При этом нельзя говорить, что они не удовлетворены своей жизнью — речь именно о том, что их доходы «не дотягивают» до их собственных представлений о богатстве. 

Почему это так? 

Этому есть несколько объяснений. Во-первых, высокая неоднородность и «растянутость» верхней группы по доходам. Внутри этих 10% очень высокое неравенство. Люди ориентируются на еще более обеспеченных представителей этой группы, а не на нижние 90% населения. 

Кроме того, с каждой новой ступенькой в доходах меняются и запросы. Появляются другие требования к платной медицине, к образованию, что предполагает еще большее увеличение расходов. То есть можно понимать, что твои доходы  достаточно высоки, но при этом есть куда расти. 

Кстати, об этом: на что они тратят свои деньги?

Людям вообще довольно непросто оценивать свои траты. Но мы все же можем говорить об определенных потребительских приоритетах высокодоходных россиян. Так, мы задавали вопрос, на что бы они потратили дополнительные средства в случае роста доходов. Первый ответ — отпуск и путешествия (и тут надо отметить, что, учитывая контекст последних лет, туризм вошел в тройку главных показателей статуса, поскольку стал более недоступным даже для этой группы). Затем идут платные услуги — образование для детей и медицина для себя. То есть приоритеты — это не тяжелый люкс или дорогая техника, а вложения в человеческий капитал, свой и детей. Сбережения, кстати, тоже в приоритете. 

Также мы спрашивали, чем люди готовы пожертвовать в случае сокращения доходов. И здесь как раз в первую очередь идут предметы роскоши, а затем досуг, развлечения, отпуск. 

То есть статусное потребление, как вам кажется, не является для них приоритетом?

Да, из наших результатов складывается именно такая картина. Другие исследования также показывали, что статусное потребление оказывается даже более важным не для самых обеспеченных, а для тех, чьи доходы ниже.

Интересно, что представления о статусных товарах и услугах в этой группе довольно слабо связаны с тем, на что ее представители тратят деньги в реальности. То есть их потребление выстраивается скорее из рациональных соображений, нежели из демонстративных. 

Показательно, что большинство этой группы считает элитную недвижимость наиболее важным показателем статуса. Но при этом чем выше обеспеченность недвижимостью, тем реже она называется в этом качестве. То есть для тех, кто ею хорошо обеспечен, недвижимость выступает объектом потребления, инвестицией, расширением возможностей для детей, а не демонстрацией богатства. 

В целом из наших данных складывается образ образованной, вполне рациональной группы, получающей трудовые доходы и ориентированной на человеческий капитал, а вовсе не карикатурного богача-рантье, которому нужно продемонстрировать свои возможности, обязательно скупая Birkin и Rolex. 

В некоторых публикациях по вашему исследованию говорится, что важный показатель статуса — свободное время…

Да, это интересный показатель, выбивающийся из ряда материальных признаков. Он чаще отмечается молодежью, что позволяет предположить, что в будущем возможность выстраивать баланс жизни и работы, распоряжаться своим временем будет становиться все более важным показателем статуса для этой группы. Это и часть более широкой возможности — возможности управлять своей жизнью. 

Кстати, о будущем: насколько эта группа уверена в завтрашнем дне?

Доля тех, кто в той или иной степени уверен в будущем, составляет в нашей выборке порядка 60%–70%, то есть уверенность у этой группы не стопроцентная, но все же доминирует. Большинство полагает, что их доходы будут расти в следующем году, хотя ожидают при этом и роста расходов. В целом представители этой группы видят возможности для себя в сложившейся ситуации, и они достаточно хорошо адаптировались к изменению потребительских возможностей, к изменениям на рынке труда.

Интересно, что уверенность в будущем становится фактором, дифференцирующим экономическое поведение в этой группе. Те, кто ею обладают, дисциплинированнее откладывают сбережения (регулярно и примерно одну и ту же сумму), чаще имеют конкретные цели для сбережений, используют более разнообразные финансовые инструменты для этого (помимо стандартных вкладов, это и инструменты фондового рынка, и ПИФы, драгоценные металлы, недвижимость и др.), чаще берут ипотечные кредиты и т.д. Те, кто не так оптимистично смотрят в будущее, более консервативны как в стратегиях сбережений, так и в том, какие механизмы они для этого используют.

При этом интересно, что среди высокодоходных россиян наиболее частый мотив сбережений — «на всякий случай». И это довольно яркий показатель общего настроения в обществе: даже самая финансово благополучная его часть рассматривает накопления именно так.